Пятый офицер. Юми-тян ^_^ (11 отряд - 3)

Аясегава, к вашим услугам.

помнишь, как зовут его зампакто? х)

@темы: fanart, Блич

---

Для вас...

@темы: fanart, арт, Наруто

---

......

@темы: fanart, Блич

---

Это, простите, первый раз, когда мне доставил арт по анимал-образам!
*слюнька... *_*_*_* *

09.12.2009 в 19:04

Пишет  skunsa:

Хорошего вечера, Коноха! ^^

@темы: fanart, Наруто

---

*тихо сдох и пошел копить деньги на плакатки*

09.12.2009 в 20:46

Пишет  Tari-Hikari:

Может кто не видел...

@темы: fanart, арт, Блич

---

У меня новая группа. У меня новый староста, похожий на моего бывшего. И староста младше меня на 4 года почти.
Но эта сволачь - анимешник!!!
Я не устою перед этим бисенёном. Т__Т

@темы: учихообразие, Проверь сам! Почувствуй реяцу!, Насучное

---

Название: Past Continuous
Автор: Tokojami
Бетинг: не вычитано!
Фендом: Hetalia: Axis Powers
Пейринг: Пруссия|Австрия
Жанр: romance
Рейтинг: R
Состояние: завершено
Дисклеймер: все бесплатно
Размещение: запрещено
Предупреждение:
1. Молльвиц у меня на берегу Дуная, хотя я понятия не имею, где он находится, и я в глаза не видел его центральную площадь. У Марии Терезии не было галлюцинаций, это все моя фантазия.
2. Критике не поддается. Это мой литературный высер.



Глава II

Наши дни. Молльвиц

Безымянный городок на берегу Дуная жил тихой дневной жизнью. Совсем рядом, на холме возвышалась полуразрушенная крепость, и её живописные контуры четко вырисовывались на фоне глубокого пронзительно-голубого неба. В воздухе пахло прелыми листьями, паровозным дымом и рыбой.
Эдельштейн, придерживая рукой кепку с широким козырьком, смотрел вверх - в сторону крепости. Серые камни поросли мхом, а молодые деревья нагло росли прямо на крыше бывшей конюшни.
- Мам, смотри, дяденька на замок смотрит! - совсем рядом раздался детский голос. Родерик смущенно повернулся и успел перехватить улыбающийся взгляд невысокой полноватой женщины, к ногам которой жался светловолосый мальчишка.
- Не стоит говорить такое, - не отводя взгляда от незнакомца, сделала наставление мать.
- Не беспокойтесь, я просто давно здесь не был и успел забыть, какая это красота.
Мальчишка, который понял, что ругать его точно-точно не будут, смело подошел к мужчине и посмотрел снизу вверх, рассматривая пальто, фасон которго вышел из моды уже лет десять назад и оттого очень напоминал ребенку военные форменные шинели. Родерик, заметив интерес мальчика, старался не обращать на него внимания, чтобы случайным жестом или неловким движением не спугнуть. Дети - они как любопытные птицы. Ему ли это не знать!
Женщина же улыбнулась и потрепала сынишку по голове. Ей нравился этот странный человек с темно-фиолетовыми глазами, скрытыми стеклами очков.
- А Вы тут раньше жили?
- Ох, нет, я путешествовал, - Родерик опять посмотрел на крепость.
- Но откуда тогда Вы родом?
- Я могу сказать, что я австриец, но нигде и никогда я не оставался надолго.
- Я-ясно, - немного разочаровано протянула женщина, и Родерик поспешил исправить свою "ошибку".
- Ох, это не совсем то, о чем Вы подумали! Я не могу осесть совсем не потому что... А потому что я просто не могу выбрать: каждое место хорошо по своему. Кстати, - он поторопился подхватить раньше неё с земли корзинку с рыбой, - давайте я Вам помогу? Где Вы живёте?

Первая половина 18го века. Молльвиц и окрестности.

Из окна крепости открывался превосходный вид на противоположный берег. Там, на широкой равнине кое-где курились костры австрийского лагеря. Войско Марии Терезии потерпело сокрушительное поражение. Высокая женщина меряла шагами комнату, расхаживая из угла в угол. Нужно было срочно принимать какое-то решение, иначе эта кровопролитная война войдет в историю как несусветная глупость австрийских эрцгерцогов. Такого позора не стерпит никто, особенно он. Мария смущенно оглянулась через плечо - там, в темном углу, положив ногу на ногу, в высоком кресле сидел Родерик. Угадать выражение его лица было невозможно, впрочем, эрцгецогиня могла предположить, что Эдельштейн скорее ошарашен невероятным напором прусской армии, чем огорчен неверной тактикой Австрии.
- Я не знаю, что мне делать, - наконец выдавила правительница, и уголки её губ плаксиво дрогнули. Но она быстро взяла себя в руки и взглянула на Родерика твердо и прямо. - Нам необходимо уступить Пруссии.
Мужчина поднялся. Вряд когда-либо она видела его более опечаленным.
- Нам будет очень тяжело, - Родерик подошел к ней и, положив ладонь на её предплечье, чуть сжал ткань светлого платья пальцами. - Но прежде чем принять решение, я должен кое с кем переговорить.
- Ты хочешь сказать, что у Фридриха Второго тоже есть...
- Мы не советники, - оборвал её Родерик. - Мы - это воплощение народа, его единый дух, сущий в теле человека. Возьми себя в руки, в проигрыше нет твоей вины. Фридрих обладает откровенной наглостью: напасть на незащищенный участок страны, на ослабленное богатое герцогство - это отвратительно. Габсбурги, даже заручившись поддержкой основных сил австрийской армии, не смогли бы отстоять земли.
Мария склонила голову, соглашаясь с Эдельштейном. Пусть даже он не советник, но правительнице, тем более разочарованной в себе после безуспешной борьбы с турками, понадобится такой помощник. Тем временем Эдельштейн уже вышел из комнаты.

Селезия была потеряна. Спустя несколько лет Мария Терезия преприняла попытку вернуть себе богатое герцогство, но опять потерпела поражение...

- Брат, ты бежишь ко мне каждый раз, когда проигрываешь? Это становится твоей дурной привычкой, - ухмыльнулся Гилберт поверх бокала с пьянящим темным вином. - Ты ведь знаешь, что я хочу.
- Нет, - выстукивая от волнения затейливую дробь, отрезал Родерик. - Ты никогда не получишь меня подобным способом. Не бывать этому.
Гилберт ленивым котом потянулся в кресле. Привычка брата сидеть вразвалку невыносимо раздражала Родерика, но сейчас нужно было стерпеть. Повторное поражение резануло по гордости аристократа остро отточенным скальпелем. Больно и обидно.
- Твое стремление к власти тебя однажды погубит, - поджал он тонкие губы.
- Все стремятся к власти, брат, - Гилберт неслышно поднялся и, в несколько шагов покрыв разделяющее из расстояние, прижал австрийца к подоконнику. Потерся носом о темные, слегка вьющиеся волосы. - Ты ведь тоже этого хочешь. Так почему ты смеешь меня осуждать?
- Я не хочу и никогда не хотел подобного! - задохнувшись от возмущения и от невиданного нахальства Бальдшмидта, злобно прошипел австриец. - Я хочу найти общий язык с тобой, с Англией, с Испанией, с Францией, в конце-то концов! Что ты делаешь?!
Беловолосый нахал чуть отпрянул, убирая руки от бедер Эдельштейна, примирительно поднял ладони, затянутые в перчатки, и невинно заглянул в темнеющие от раздражения глаза брата:
- Я пытаюсь тебя соблазнить, разве не понятно? У-те-шить. Фактически ты второй раз потерял эту землю, не так ли? В своих мечтах ты ведь уже победил меня... - Гилберт чуть склонил голову, улыбнулся, дразня. - Поимел меня, не так ли?
- Хватит нести чушь. Твоя милитаристская политика приведет тебя к гибели. Запомни мои слова, Бальдшмидт. И выпусти меня уже, наконец!
- Ох, прости...
Австриец, прикусив губу, вышел прочь, а беловолосый со странным обреченным вздохом уселся обратно в свое кресло. Рано или поздно он докажет этому горделивому музыканту, что иногда проигрывать - это хорошо. На спинку кресла запрыгнула кошка, и Гилберт, предлагая пушистой игру, пробежался пальцами по лакированной ручке, стараясь повторить ту затейливую дробь, которую выстукивал австриец, нервничая под его - его! - взглядом.
- Я хочу тебя, дурак. Хочу целиком и полностью. Хочу назвать своим... и, пока ты не сдашься, я буду подчинять себе тех, кто не заслуживает даже пальца твоего.
Кошка фыркнула, обидевшись на то, что её игнорируют, царапнула лапой палец блондина и по-хозяйски оккупировала колени. Беловолосый ошибался, пытаясь доказать право на победу - в тех играх, в которые играл Родерик, нет победивших, и нет проигравших. Потому что мир музыки не предназначен для сражений.

Наши дни.

Центральная площадь Молльвица славилась непонятной во всех смыслах скульптурой. Кто-то говорил, что она символизирует прусского воина, освободившего триста лет назад эти земли от австрийского эрцгерцогства, кто-то - что этот человек на самом деле гонец, передававший сообщения для австрийской армии. Шпион то есть... Скульптура была здесь столько, сколько помнил себя город. На невысоком пьедестале стоял прислонившийся к боку лошади взъерошеный парнишка с короткой стрижкой и смеялся. Иногда горожане вглядывались в лицо этого юноши, стараясь угадать его судьбу. Почему именно такая скульптура? Почему он не верхом? На плече статуи сидела искусно сделанная птичка, больше всего похожая на цыпленка. Зачем?
Родерик, распрощавшийся с гостеприимной матроной, долго не решался подойти к памятнику. Стоял, сжимал и разжимал кулаки, вглядываясь издалека: а вдруг за прошедший год он изменил позу или перестал улыбаться и теперь по каменным щекам текут слезы? Тот, кто сумел непостижимым образом изменить их прошлое, настоящее и будущее. Тот, кто пропал. Умер.
Гилберт умер настолько, что теперь он остался для брата только этим каменным изваянием, к которому РОдерик ежегодно совершает паломничества, чтобы вспомнить и еще раз ровно на год забыть.

Они любили друг друга.
Ах, как же они потом любили друг друга!!! Смеялись вместе, вместе летели навстречу встающему солнцу: на лошадях, в туман.
Родерик ловил в пепельных волосах вечерние звезды, зацеловывал иссеченые шрамами ладони и пальцы. Гилберт запрокидывал голову назад, подаваясь навстречу его телу, подставлял под жаркие губы острый подбородок.
Как же они любили друг друга!!! Несмолкаемым дождем рушился водопад слов: по ночам, когда надо было так много рассказать друг другу о прошлом, о настоящем. Сон растворялся в сгибах локтей и - снова, опять, сначала - в сексе. По утрам хрипло заходился петух, разоряясь на всю округу, но он никого не мог разбудить, горластый, тратил своё время на лесных цесарок, вспугиваемых пестрой оравой из кустов, окружающих охотничий домик.
Им было всё равно. Народы, поглотившие печатные станки, пивоваренные заводы, альпийские сыры и познавшие все блага прогресса, развлекались сами по себе, теряя своё "я", забывая про войны и про классическую музыку. Мир жил своей жизнью, но каждое утро Бальдшмидт и Эдельштейн спускались к Дунаю, чтобы опустить ладони в вечные воды.
Они оставались сами собой, но были одним целым, по ночам доказывая это. Худой, весь сплетенный из жилистых ремней мышц, Бальдмидт опускался на колени перед креслом Родерика, подставлял лохматую макушку под ладонь любимого и, как теплый шальной кот, требовал ласки, сужая глаза и корча неимоверные рожицы. И австриец сдавался, откидывал в сторону ненужный томик стихов, сползал, млея под теплыми поцелуями, на пол, медленно, ни на секунду не прекращая контролировать себя, стягивал рубашку с Гилберта, разводил ладонями по широкой груди, гладил иссушенный живот, забирался под пояс брюк - чтобы потрогать жесткие волосы в паху, раздразнить, довести до бешенства, ни на секунду не прерывая тянущий поцелуй.
Родерик никогда не позволял заниматься любовью где-то, кроме кровати.
Разгоряченный Бальдшмидт был готов разложить австрийца не то что на кухонном столе - даже на занозистых досках сарая, но встречал уверенный отпор. И, едва добравшись до спальни, уже был готов на всё - лишь бы... лишь бы еще раз почувствовать себя немного больше, немного сильнее. Разводил колени, упирался в плечи Родерика ладонями, сам подавался навстречу движениям, шипя от болезненного проникновения. А потом, уже забыв про стол, про коридор, про сарай, кусал губы, и, изводясь в немыслимом блаженстве, пропадал в небытие.
Каменное изваяние, обласканное солнечными лучами, грело спину сквозь плащ. Родерик опять вспоминал, глотая слёзы и сигаретный дым, тянущийся сквозь пальцы. Немножко, еще немножко побыть рядом. Вечером встать под горячий душ, одеть новые перчатки вместо этих, уже прокуренных напрочь, и сесть в экспресс.
- Ты каждый год приходишь, придурок.
Хриплый насмешливый голос из воспоминаний ожил. Невозможно. Эдельштейн вскинул голову, почти опрокидываясь назад, щурясь сквозь солнце. Там, над его головой, на крупе каменного коня сидел мужчина. И как-то слишком знакомыми показались эти плечи...

Ближе к вечеру, угомонившись, они засели в уютном кафе на высоком берегу. Закурили.
- Ты же умер, - выдохнул Эдельштейн, неловко трогая саднящие от поцелуев губы языком.
Гилберт откинулся на резную спинку креслица и загадочно улыбнулся:
- Ты лучше меня знаешь, что пока есть хоть один человек, называющий себя пруссаком, я буду жить. Железный заавес и Берлинская стена еще немножко, но существуют.
- Ты, как был паразитирующим существом, так им и остался.
- Наверное, - легкомысленно пожал плечами Бальдшмидт и запустил пятерню в лохматые белые волосы.

@темы: Hetalia: Axis Powers, фанфикуёбище

---

Past Continuous

Название: Past Continuous
Автор: Тиш Tokojami Формалин
Бетинг: вычитано автором
Фендом: Hetalia: Axis Powers
Пейринг: Пруссия|Австрия
Жанр: romance
Рейтинг: R
Состояние: в процессе
Дисклеймер: все бесплатно
Размещение: запрещено

Я люблю тебя, Миф...

От автора: Написано по просьбе и в качестве подарка для [J]mifune_kiure[/J]. Прости за опоздание. Но это лучше чем то, что было готово еще неделю назад. И извини, если не оправдаю твоих ожиданий.
Собственно, имеет место продолжение, которое уже в процессе.

Закрытые глаза статуи распахнулись, и в них не было зла.
С. Сухинов

Глава I

Венский вокзал проводил отходящий поезд растертым киселем утреннего осеннего тумана, смешливой продавщицей газетного киоска, которая, высунувшись по пояс из своего окошка, махала рукой яркому разгоняющемуся вагону, и еще не погашенными фонарями. Купе мерно раскачивалось: поезд тремя короткими свистками отдал честь столице и, чухчухая и мерно погромыхивая, отправился в путешествие.
Высокий мужчина в немного старомодном классическом плаще раскланялся с проводником, сунул ему в руку новенькую хрустящую купюру и, наконец, закрыв перед услужливым пареньком дверь своего купе, устало вздохнул. Поездка была распланирована заранее, и Родерик - а это был он - точно знал, что и когда случится. Но ранний подъем и толкотня вокзала значительно утомили брюнета.
Эдельштейн аккуратно стянул перчатки и красивым жестом откинул в сторону накрахмаленную занавеску окна. Мимо пролетали шлагбаумы и аккуратные заборчики, отделяющие жизнь от дороги. В этом был определенный смысл, но каждый раз, проезжая на поезде по какому-нибудь городу и, наблюдая эти разграничители, Эдельштейн чувствовал себя немного обиженным. Словно он и не человек вовсе, а потустороннее существо, что нет места ему среди поселенцев, которые сейчас гуляют в парках или чистят картошку над мусорным ведром. Он еще помнил сказания, которые существовали много веков назад: например, пришедший домой из дальнего путешествия, не должен был проходить в общий дом и касаться домочадцев, пока не вымоется и не очистится от возможной нечисти, которая могла налипнуть на него за время блуждания по чащам и чужим домам в больших городах. Суеверие, передаваемое из поколения в поколение, отступило перед рационализмом - теперь дорогу ограждали только ради удобства, и никакие духи за воротником больше никому, кроме Артура Киркленда, которому... впрочем, понимать этого человека иногда не получалось даже при желании, хотя Родерик очень уважал и гордился своими стабильными отношениями с Англией.
Мысли австрийца медленно перетекли в область политики. Сегодняшняя газета, которую он "перехватил" за завтраком радости не доставляла - Евросоюз маялся откровенной дурью, впрочем, людям это все нравилось. Как же: мы теперь особенные, к нам все рвутся, все на нас равняются, мы молодцы и все у нас замечательно. Но Родерику было обидно: за повседневными проблемами забывается то, что для него лично очень важно. Например, на последнем концерте в Вене, он попытался заговорить с молодым человеком, сидящим рядом. К сожалению, собеседник не смог даже вспомнить, кто такой Гергиев, а имя дирижера, который великолепно отыграл программу, ему пришлось подсматривать в программке. Грустно... Вот вам и политика современности. А, казалось бы, все идет к лучшему. Но недавно Эдельштейн понял, что так называемая "сфера услуг" сводится только к материальному достатку и чревоугодию. Что ж, бросать пыль в глаза - это теперь почти сравнялось с понятием "метать бисер перед свиньями". Не оценят и не поймут.
Тем временем темно-бордовый экспресс вырвался на мост, и затрещало, зашумело за окном, замелькали перекрытия, и Эдельштейн, задержав дыхание от восторга, во все глаза смотрел на заливающуюся рассветным розовым молоком гладь великой реки, на медленно плывущие груженые углем баржи и невысокие парусники. Утро красило все в пастельные тона, и ветер ерошил туманные ворохи, раскидывая молоко легкими шапками по прибрежным лесам. Дунай. Река, соединившая собой, как алой нитью судьбы множество европейских стран. Эти воды видели очень и очень много. Они мешались с кровью шальных викингов и русских, не жалеющих себя в схватках.
- Великая река, - Родерик прижался лбом к холодному стеклу, опаляя дыханием прозрачную поверхность. Дунай был для него воплощением величественного создания. Лениво-размеренного, немного уставшего большого неведомого животного, на чьей спине уютно размещались яхты и военные крейсеры. Бесконечная вода притягивала и манила к себе.
- Здравствуй, друг. Я рад тебе... Иногда, в городе, я забываю какой ты здесь, на воле.
Эдельштейну внезапно захотелось пройтись по песку, слушая мерное журчание волн, зарыть пальцы в теплую гальку на берегу, растереть подушечками глиняные комки ила, погладить подрагивающую поверхность воды... Но мужчина тряхнул волосами, отгоняя от себя это видение - не сегодня. Откинулся на спинку уютного диванчика и прикрыл глаза, прислушиваясь к звукам поезда. Вот кто-то прошел по мягкому полу вагона, в другом конце хлопнула туалетная дверь. Около блестящего круглым боком титана проводник наливал в звенящий стакан кипяток, заваривая кому-то чай. Сейчас он, наверное, постучится в его купе, поинтересуется, не нужно ли ему, сэру Эдельштейну чего-либо. Но нет, проводник торопливыми шагами пробежал мимо - в шестом ехала беременная барышня, которой хотелось всего и сразу, но только быстро. В темноте под закрытыми веками были только звуки стучащих колес, и Родерик задремал. Ему оставалось два часа дороги.

- Эй, ты слышишь меня?
- Да, слышу.
- Ты похож на растрепанного воробья.
- Это тебя удивляет? Я же только что проснулся.
- Ты меня всегда удивляешь, - тихий смешок.
- Ты тоже.
- Я люблю тебя, знаешь?
- Знаю. Но давай ты еще поспишь?
- Ну уж нет, - еще один приглушенный смешок, и звуки короткой шумной возни.
- Хватит! Тебе было недостаточно?
- Мне тебя теперь всегда не хватает, - внезапно серьезно.
- Ты дурак и забияка.
- Нет, я простой солдафон.
- Это точно.

- Гилберт, - открыв глаза, в потолок прошептал Эдельштейн. Провел тонкими пальцами по волосам и растерянно выглянул в окно: оказывается, они проехали уже достаточно. Мимо мелькали вспаханные на зиму поля и небольшие дымящие заводики. Уютная страна и уютные жители, единая валюта и единый на весь мир - финансовый кризис. Все как всегда и все говорят, что у них все хорошо.
- Гилберт, у меня тоже все хорошо.
Воспоминания затерли пейзаж за окном, и стекло засветилось быстро сменяющимися кадрами памяти. Волшебное окно. Окно прошлого, которое живет своей собственной, уже прожитой жизнью. Но некоторые вещи остаются неизменными.


Утро размыло лес туманом. Протяни руку - и ты можешь не увидеть собственные пальцы. Выходишь на крыльцо - и холод заползает под одежду, копошится мурашками по коже, цепляет голые пятки. Родерик кутается в теплый клетчатый плед и только морщится, когда слышит звуки отфыркивающегося от воды Гилберта - блондин, привыкший к походным условиям, никак не может бросить привычку обливаться по утрам холодной водой. Вот и сейчас, ни свет, ни заря, разбудил Эдельштейна возней и тяжелыми шагами по доскам пола. Выбежал на улицу - с улюлюканьем и гиками, полез ведром в бочку дождевой воды. И теперь, как заправский финский морж, покрывается гусиной кожей, но раз за разом обливает себя холодными струями. Иногда ветер отрывает от тумана кусок, и тогда Родерик видит блестящую мокрую кожу, красные полосы на спине блондина, остающиеся от растираний, подтянутый живот, пересекающий поясницу шрам. Наконец, Гилберт, отплевываясь, утирается широким махровым полотенцем и шлепает мокрыми пятками по дорожке - идет к крыльцу. Замечает Родерика и останавливается, критически оглядывая кутающегося в теплую шерсть брата.
- Ты-то что вылез? Домашний мальчик хочет свежего умывания?
- Нет. Я не против умыться, но не таким варварским способом.
- Ночью ты был не против моих способов, - ухмыляется Гилберт, стягивая с себя обмотанное вокруг бедер полотенце. Эдельштейн сдвигает брови и отступает на шаг назад, ближе к двери.
- Не смей, - голос брюнета предательски срывается, потому что намерения обнаженного морозостойкого парня сомнению не подлежат. Надо бы броситься в дом, спрятаться от холодных пальцев под одеяло, запереться на все замки и оставить его тут мерзнуть! Но Бальдшмидт предугадывает маневр австрийца, перехватывает того поперек живота и направляется... нет, не к полупустой теперь бочке, но куда?! Родерик колотит кулаком по голой заднице брата и старается не закричать от внезапного ужаса: его несут к реке.
- Отпусти меня, чертов пруссак! - сдавленно шипит и щипает покрасневшую от ударов ягодицу.
- А-а-ай! - блондин чуть не спотыкается, но крепко держит свою теплую добычу, завернутую для надежности в плед. - Молчи, моль фортепианная!
- Какие мы слова зна-а-а-а-а! - Родерик, внезапно понимает, что летит, вытряхнутый из теплого колючего кокона. Летит по всем законам земного притяжения. Вниз. В воду...
К счастью, здесь неглубоко, но река, которая на самом деле еще не остыла после вчерашнего жаркого дня, кажется Родерику обжигающе холодной. Австриец, отплевываясь от ила и тины, стрелой вылетает на берег и бросается с кулаками на хулигана, который сейчас, заразища такая, смеется во всю луженую глотку, довольный удавшейся проказой. И Эдельштейну внезапно становится жалко нарушать это личное – его, Гилберта - счастье. Он останавливается, пытается соскрести с себя воду, выжать промокшую ночнушку и сам не замечает, как брат подходит. Теперь Гилберт обнимает его, прижимает к себе и тянется губами к губам - поцеловать, провести языком по мягкой коже, слизнуть речную влагу.
Обнимает. И это туманное, пастельное утро растворяется в ярких пурпурных глазах. И уже не холодно, когда Гилберт поднимает его на руки и несет в дом. А потом, на крыльце, стягивает с ошеломленного австрийца мокрую ткань, целует, растирая полотенцем, вытягивает запутавшуюся в волосах царапучую речную травину и кутает опять в плед.
Простыни, только недавно расправленные разбуженным Эдельштейном, опять сминаются за несколько секунд и куда-то исчезают. Но обращать на это внимания совсем нет времени: сплетаются пальцы, чтобы потом потерять друг друга. А в голове все сливается в один смутный туман, в котором существует влажный шелк волос, горячее дыхание, свежесть утра и мягкие древесные запахи.


Ничего не меняется - вот и сейчас Родерик выехал из такого же туманного ранне-осеннего утра. И смотрел на тот же Дунай. Только теперь он один, потерянный среди современного города и потерявшийся в самом себе.
- Гилберт, а мне остались только воспоминания, - в горле чуть саднил комок слез, но австриец выпрямил спину и отвернулся от волшебного окна воспоминаний - у него сегодня еще будет время погрустить о прошлом. А пока нужно подготовиться к высадке из вагона. Он отвернулся, и не заметил, как последним бликом гаснущего волшебства на стекле мелькнули пурпурные глаза и веселая улыбка светловолосого мужчины.

PS Улыбнись...

запись создана: 19.10.2009 в 19:56

@темы: Hetalia: Axis Powers, фанфикуёбище

---

LOL

- Сань, я брюки черные постирала, они как, не сели?
- Не-а, мам! - из комнаты
- Завтра в университет в них пойдешь?
- Да. И в ботинках замшевых.
- А в свитере каком?
- В черном! - выходя в коридор при параде, застёгивая черные брюки.
- ... как шахид.
- ... Черное, как говорят, стройнит.
- Особенно тебя.
>_<"

@темы: Проверь сам! Почувствуй реяцу!, диалоги, Насучное

---

+ пчела ^_^

Приветствую, yuko-chan!!!
^___^
Как до меня добрались? ))

@темы: fanart, Наруто, ПЧ

---

Граффити

@темы: fanart, охуенщина, учихообразие, арт, Блич, Наруто

---

LOL

yyy: а мой брат када увидел что я читаю наруто, то спрасил: "а чо эт, манга про мальчега-рэппера?" XD *глупый маленький брааат (с)*
xxx: бвахахахаха!
xxx: *умир*
yyy: дааа, там половина героев рэпперы оказывается
xxx: Орыч стопудова репппер
yyy: XD
xxx: Саске - его чика
xxx: а Наруто типо фифти сент...
xxx: Какаши - снуп дог
xxx: Джирайа... ну... я думаю он Эминем!

@темы: Проверь сам! Почувствуй реяцу!

---

05.12.2009 в 22:02

Пишет  куботни тайтеца!:

с Днём Рождения, Лелуш! *_*
бляяяяяяяя, как же я могла не уследить! >_<
СЕГОДНЯ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ У ВЕЛИКОГО ИМПЕРАТОРА И БОГА ЛЕЛУША-САМЫ.
ему 10 лет))

возликуем же! ^____________^
и поздравим)
<....>

Лелуш, да?
Узкокостный красивый мальчишка-мститель, ребенок-гений.
Снимаю шляпу, Реруш ви Буритания!

@темы: Code Geass

---

Шино.

@темы: fanart, Наруто

---

“Что-то здесь не так” – подумал Наруто,
смотря на лужу крови.

Сай, слушай... я нажраться хочу. Напиться до поросячьего всхлипывания. Заплакать.
Хочу лезть к тебе, потому что пья-я-яный буду.
Хочу ипаццо, в конце концов!
Знаешь, так, по пьяни. Чтобы потом даже не вспомнить того, с кем, собственно и... Чтобы можно было махнуть рукой, и чтобы было стыдно. Хо-чу. Припереться домой в говно, распугать мать, потом еще неделю отец со мной разговаривать не будет, наверное.
Блять, водки хочу. На улице, на лавочке в парке. С горькими рвущими горло сигаретами, с ментоловой отдушкой. Или джина - от него в пальцы будут мелкой дрожью втыкаться иголочки, а в паху заворочается горячий зверь.
Да, точно! Давай джина? На Киевской, на высоком обрыве над Москвой-рекой. Там даже менты не ходят.
Давай? Заберешь меня с пар, мы закупимся на Арбате, главное - одеться потеплее. Может, поедем ко мне потом ночевать.
Даже нажираться не обязательно.
Блять. Палюсь. Кхм, короче, я опять приглашаю тебя на свидание. Только в кино не пойдем, не хочу.
хЪ
ЗЫ. Заодно долг верну-у-у. ^__^""

@темы: Мне скучно(,) без(с)..., Пусть написанное станет нами., тыцтыцманомана, учихообразие, Проверь сам! Почувствуй реяцу!, Насучное

---

@темы: фото, учихообразие

---

Сенджу

@темы: fanart, Наруто

---

>__________

01.12.2009 в 22:17

Пишет  Neko Rein:

По рядам сканлейтеров прокатилась волна возмущения на сайты, которые в наглую тырят переведенные манги, и выкладывают у себя, отгребая при этом не хилые деньги на чужом труде. В частности самый наглый из них "ридманга". Которые не просто отказываются убирать переводы по требованию переводчиков, но и в открытую говорят нам заткнуться, и молчать в тряпочку! Они типа звезды, а мы рабочее быдло!
Это возмущение может вылиться в большую акцию протеста сканлейтеров. Некоторые предлагают заморозить проекты, другие начинают ставить на сканах огромные штампы своего сайта. Какой бы вариант ни выбрали сканлейторы, от этого пострадают и обычные читатели. Посему хочу обратиться именно к ним. Не качайте мангу с сайтов перехватчиков, уважайте наш труд, не набивайте карманы любителям халявы. Если вы скачали мангу, не перезаливайте её на другие сайты, если хотите с кем-то поделиться, давайте прямую ссылку на сайт переводчик!

Вот письмо от Ридманги:

«Администрация сайта приносит свои извинения переводчикам за взятые без спросу переводы. А так же читателям за доставленные волнения. Тема закрывается до середины недели. (Все конструктивные предложения пишите в личку) В среду (очень может быть, что раньше), мы выложим несколько предложений, которые, думаем, будут выгодны обеим сторонам. Почему это произойдет только в середине недели? Потому что нам надо время все обдумать и точно сформулировать. Вариантов сотрудничества будет несколько, причем каждая команда сможет выбрать для себя наиболее удобный. Одним из вариантов сотрудничества точно будет обсуждение задержки на выкладывание обновлений. Период будет решаться каждой командой индивидуально (день, неделя, месяц...). Очень надеюсь, что в среду (или раньше) мы все успокоимся и сможем понять друг-друга.
P.S. Господа читатели! Те из вас, которые пишут угрозы и оскорбления, на наши решения отнюдь не влияют. Такое поведение только мешает разговаривать с переводчиками и теми, у кого есть дельные предложения.
P.P.S. Всем, кто сумел в этой напряженной обстановке вести конструктивную беседу - мы благодарны. Ибо сайт мы делали и делаем для любителей манги и надеемся быть полезными. (с)»

Они извиняются, но при этом ни один перевод не был убран! Как видите, администрация сайта вора, даже не рассматривает мысль, что переводы будут убраны. Они будут искать компромисс! Да с какой стати я должна соглашаться на какой-то компромисс! Я переводила, я сканировала, я чистила сканы, а теперь должна терпеть каких-то нахалов, которые хотят выехать на чужом горбу?! Я не хочу чтобы «это было выгодно обеим сторонам»! Сканлейторы от перевода, кроме геморроя, ничего не имеют, а Ридманга гребет на этом реальные деньги!
Читатели, если вы не хотите, чтобы переводы ушли в подполье, и стали распространяться только среди проверенного круга читателей, если не хотите чтобы перевод вашей любимой манги приостановился или вообще прекратился, ПЕРЕСТАНЬТЕ КАЧАТЬ МАНГУ С САЙТОВ ПЕРЕХВАТЧИКОВ. ВОСПОЛЬЗУЙТЕСЬ ПОИСКОМ НА АНИМАНГЕ И СКАЧАЙТЕ С ПРЯМОГО ИСТОЧНИКА!!!

P.S.: не равнодушных к нашим чаяньям просьба распространить.
Р.P.S.: а вот и первая ласточка www.chouneko.net/

---

Зима.

Я понял, ЧТО мне напоминает этот арт.
Сказку Бажова. "Серебряное копытце".

запись создана: 01.12.2009 в 01:50

@темы: fanart, Наруто

---

На руинах Склада был отстроен светлый город. Город любви. И имя ему - Санару.

Саске, что ж ты за человек такой? Почему твою боль я так остро ощущаю?

@темы: Пусть написанное станет нами., Наруто